На скалах Валаама (стр.56)

Опубликовано: 27/09/2013 Читателей: 1851


      И мне начинала представляться мысль, что не напрасна и жизнь схимонахов – отшельников, не напрасны их гробницы: они научают. Они говорят о характере, о тех попытках, которые употреблял человек, чтобы только достичь нравственного совершенства. Они дают живые примеры простоты, труда, борьбы, силы духовной. Нам чужды их стремления, аскетизм их ужасен, но сила их духа заставляет нас взглянуть на себя и посмотреть: есть ли у нас хотя бы подобие этой силы, хотя слабый намек на нее?

      Я задумчиво шел лесной дорогой. Впереди темнела своими серыми стенами часовня. Темные ели положили на её крышу свои широкие ветви. На пороге сидит старичок в полушубке и чертит длинной клюкой по песку дороги. Мы разговорились. Он пришел из Воронежской губ. поклониться угодникам.
– Жена померла, сын неведомо где шатается… такая на меня тоска напала, и ушел я из дому… Вот поживу здеся, а там в Соловки на зиму пойду… – сказал он и замолк.
– Нравится вам здесь?
– Хорошо здеся… Не ушел бы совсем. А стараться не могу – силы в себе не чувствую… Тянет с одного места на другое… Третий год я так-то брожу, нигде подолгу не заживаюсь.

      Передо мной, очевидно, был странник, тип любопытный на Руси.
– А что, сказывают, будто скоро свету конец будет? а?
– Да кто сказывает-то?
– А шел, теперича сказать, я Тверской губерней… Так в одном селе на ночевку остановился. Ну, там богомолка одна сказывала… „Как, грит, будет Благовещенье на пасхе в понедельник, так и ждите свету конец“… И это, грит, ей один поп по секрету сказывал… Ну, а я так думаю, что пустое все это она наплела. Сколько на свете грешников нераскаянных, и вдруг свету конец… А не слыхали вы, будем говорить, будто звезда оборвалась на небе?
– Какая же это звезда?
– Да самая, говорят, большая… И летит та звезда на нашу землю… Аль не слыхали?
– Не слыхал.
– А мне странник один сказывал… На тех звездах тоже люди живут… Ну, и как нагрешат те люди, земля-то их и не сдержит, и оборвется… Вот, сказывал, и летит та звезда тыщу лет, и лететь ей еще тыщу, а тады прямо на нашу землю упадет.
– Пустяки – сказал я.
– Как же пустяки?.. А ведь летают звезды… Я сам сколько их видал… Кто-ж их оттеда сошвыривает-то?

      Я постарался объяснить ему, как это звезды летают.
– Может и так… – соглашался он. – Кто е знает. Сказывают старики, что звезды те в окиянах-море валятся, и потому там и вода в морях теплой зовется, и тепло там… Зимы не бывает. Есть такия страны, сказывают… Вот от нас сколько народу пошло туда – земли искать… За море, што ли. Земля-то наша, только там много турки разной, нехристя, живет… Так там, сказывают, чи-истый рай. Вот наши и пошли туда. Распродали все и побрели… Меня звали. Да куда я пойду с одной головой… Таскаться видно мне определено, – по чужим дворам ночевать.

      Он опустил свою шершавую голову и стал задумчиво чертить клюкой по граниту дороги.

      Позади, за часовней, свистела поздняя птичка, глухо стукали шишки, падая на каменистую почву. Белка раскачалась над нашей головой и перепрыгнула в вершинах. Просвет неба тянется с вышине голубой тканью, по которой протянулись длинными нитями отсветы лучей золотого солнца. Я задумался…

      Вдруг – легкий звон… Точно серебро загремело где-то, точно на серебряных струнах кто-то аккорд взял. Несколько звенящих нот прорезали застывший воздух. За первыми нотами еще прозвучало, целый аккорд все сильней и звучней. Весь воздух заволновался… Казалось, каждая воздушная струйка играла, звенела, пела…

      Я оглянулся. Ничего не видно, только звенит кругом воздух, вздрагивает так приятно, так нежно, – точно это иглы сосен зазвенели над нашими головами.

      Я посмотрел в небо…

      С севера на юг, на голубом фоне далекого неба, тянется, сверкая своей белизной, серебряная постепенно расширяющаяся снежная полоса. И от этой полосы во все стороны в спокойном воздухе расплываются звуки разных тембров, словно серебро протянулось в небе, и звенят серебряные полосы, ударяя одна другую… И так бесконечно, непрерывно. То журавли летят с дикого севера к югу, к солнцу, к теплу, спешат поскорей от суровой зимы за море, на теплые озера, догоняют горячее солнце.
– И – их ты… как несет их… ровно машина! – сказал странник. – Далеко, поди, летят.
– За море… в теплые страны, на светлые озера.
– Хорошо там, за морем, должно, что летят они туда… – говорит задумчиво странник. – Туда и наши воронежцы поплелись… Хлеб, говорят, в тех странах сам родится, не то што у нас… Травы там, говорят, под самую крышу… Эх! житье там… не то што… – и он вздохнул. – Птица вот, – а свою пользу понимает. Хоть бы глазком глянуть, посмотреть, как народ там живет – чать не по-нашему. Эх ты, матушка Рассея!
– Что ж ты не пошел со своими?
– Да с чем итить то… – гроша в кармане не было. Да и один я. – И он опять вздохнул.
– Умудрил Господь птицу – и не голодает она: знает, где ей лучше. И-их, как зажаривают… вон и хвост видать…

      Сплошная серебряная полоса скрылась за лесом. Реже и реже льются крикливые звуки, все большие клочья голубого неба виднеются вверху. Вон и отсталые летят нестройной толпой.
– Пропали! Шабаш теперь… Кончилось лето красное, осень подошла… – сказал странник.

      Я долго глядел в светлое небо, на светлую полосу, и когда опустил голову, лес показался мне темным, мрачным, грозным. Его тишина, так усыплявшая раньше, теперь пугала.
– В монастырь пойдемте, – чай скоро пить будут… – сказал странник, и мы пошли из этого леса, где спят великие духом люди в своих темных могилах, где гниют великаны лесного царства, одетые серебряным мохом.

Автор:

Представьтесь, пожалуйста:
* Размер сообщения ограничен (400 зн.)
Код защиты: =>