На скалах Валаама (стр.29)

Опубликовано: 27/09/2013 Читателей: 1814


      На краю кладбища, возле стены монастырских келий – длинная, поросшая травой плита. На ней высвечены стихи. Это могила краля Шведского, Магнуса II Смека.

      Стихи на плите, сочиненные монахом валаамских лет сто тому назад, с хронологическими данными, (совершенно неверными), рассказывают довольно фантастическую историю короля – воина, по воле валаамских монахов превратившегося в схимонаха Григория.

      „Быв в короне, и схимою увенчался“.

      Правда ли все это? История говорит нам, что валаамские монахи находятся в заблуждении.
vНе горя уже о неверных хронологических данных, обозначенных на плите, король Magnus II Смек едва ли бывал когда на Валааме. Ему не до того было. Хотя он, может быть, и носил „шишак и латы“, но характера был трусливого, жизнь вел порочную и не умел приобрести расположения народа. Он старался обезопасить себя от аристократов и большую часть своей жизни провел в этих стараниях: не до Валаама ему было.

      Он не мог отлучиться в Россию из опасения потерять престол, который легко могли захватить влиятельные аристократы… Наконец, он шесть лет просидел под замком, потеряв престол, и именно в то время, когда, по словам предания, он надевал на себя схиму. Отправляясь в Норвегию, к сыну своему Гакону, он утонул близ Бергена.

      Каким же образом явилось предание Валаамское? Это загадка. Может ьыть, старцы валаамские были обмануты и похоронили вместо Magnus’а кого-нибудь другого, выдавшего себя за короля, может быть, осуществили другое преданье, исказив его. Рассказывают, что в 1000 году король норвежский Тригвасон был побежден датским королем Свеноном и бросился в море. Он не погиб, а достиг острова Рюгена (на нем и городок Берген), оттуда перебрался через Европу в Египет, где и сделался настоятелем монастыря. Может быть, летописец валаамский слышал об этом преданье, может быть, известие о смерти Magnus’а в волнах моря дошло до Валаама – и вот плодом этих двух преданий явилось сказание, что Magnus ИИ не погиб в море, а, как Тригвасон, доплыл до острова, но не Рюгена, а Валаама, и принял схиму подобно тому, как Тригвасон сделался настоятелем… Может быть, эти два предания слились в одно, были записаны, а потом явилась и могила, благодаря невежеству монахов, не разобравшихся в исторических данных… Удивительно, каък только могла уцелеть могила Magnus’а, если бы даже она и была на самом деле, после многих разорений, которым подвергался монастырь от шведов. Плита не из древних, и стихи, сравнительно, недавнего происхождения. Все это наводит на грустные мысли.

      В противоположном углу кладбища несколько памятников над могилами благодетелей монастырских. Гранитный гроб над прахом какой-то купеческой жены, и на нем надпись: „Благодарный муж из Детьми“. А кругом бесчисленные бугорки, камешки, крестики и густая трава, а над этими бугорками протянулись широкие ветви лип и кленов. Много могил совсем пропало, много крестов сгнило, надписей стерлось… Шестиаршинный гранитный крест поставлен над всеми забытыми трудниками и монахами. На кресте надпись: „Со святыми упокой, Христе Боже, раб твоих“ и т. д.

      Все время, пока я был на этом, сыростью пропитанном, монастырском кладбище, меня давило что-то, точно эти бугры и плиты старались навалиться на меня, притянуть к себе в сырость и мрак могилы… Липы и клены не колышут листочком, ни одной птички не видно… Только бледно-красный мак печально склонился над безыменной могилой, роняя в сырую траву капли еще не пропавшей росы.

      Я вышел из ворот кладбища и остановился у чугунной решетки, которая вилась по краю высокой гранитной скалы. Я увидал солнце, которое в небе нестерпимо-ярко горело и сверкало в голубоватом проливе. Скалы угрюмые теперь точно повеселели, и темный лес на них теперь уже не так темен и дик… Я вижу, как черный монашек бредет по скалистому берегу с берестяной корзинкой, вижу, как красная лодочка с гребцами – монахами быстро плывет к островку посреди пролива… А вправо – широкая Ладога, на этот раз почти спокойная. Редко-редко закипит белой пеной синяя волна у подводных камней Никольского острова. Скит на островке точно вымер: не видно ни одной ряски… Прямо против него, точно другой страж безмолвия лесного царства, торчит, отражая солнце на золотом кресте, серебряная колокольня скита Всех Святых.

Автор:

Представьтесь, пожалуйста:
* Размер сообщения ограничен (400 зн.)
Код защиты: =>