На скалах Валаама (стр.49)

Опубликовано: 27/09/2013 Читателей: 1641


      И ищет бедный русский человек истины, и ему кажется, что он находит ее за стенами монастырскими, в единении с природой, в удалении от жизни.

      Мы подъезжаем к канаве, вступаем в нее, – и вдруг дно пароходика начинает шуршать, пароходик вздрагивает и останавливается.
– Готово! Стоп машина!! – орут с лодок.

      Мальчик-монашонок свешивает голову за борт и заглядывает на дно.
– Что, брат ты мой! Сели на мели! – шутливо говорит он мне и хлопает по плечу.
– Зимовать што ль будете? – острят с лодок. – Поддай пару машинист… Теперича с голоду здесь помирать, што ли…
– Господа! господа! – кричит машинист. – На нос перейдите!.. – корма села!

      Из каюты начинают выходить богомольцы.
– Пойдем, баушка! – зовет девица старуху. – Отлипни от скамьи то… Ты одна пароход перетянула.
– А ты что над старухой измываешься! Ах ты срамота вавилонская непотребная! Я те дам – прилипла. Да знаешь ли ты, матушка моя, сколько я на своем то веку таких вот, как ты, девок за косы трепала?! Ах ты… вертуха трущобная… нутро лужоное!!

      Так и не вышла старуха из каюты.

      Интересную картину представлял узкий проливчик, в котором застрял наш пароходик.

      Две лодки остановились одна за другой. Многие богомольцы повыскакали на островки и принялись рвать бруснику. Монахи в живописных позах с длинными шестами в руках точно закаменели на носах лодок. На самом пароходике кочегар и машинист уперлись шестами в каменные берега и точно повисли в воздухе над тихой водой. Богомольцы внимательно заглядывают на дно, мальчики певчие шмыгают с кормы на нос и обратно, вселяя в богомольцев дух бодрости.
– Брат Петр! эй! налега-ай!... – кричат с лодок. – Угоднички выручайте!
– Дубинушку бы спеть! – советовал старичок в какой-то линючей плюшевой кофте. – Много помогает…
– Нет… она к святым местам не подходит. Тут молитва верх берет.

      Наконец после совместных усилий богомольцев, монахов и машины, после тропаря и дубинушки, которую пели на лодках тихим голосом, причем старичок в плюшевой кофте отбивал такт головой, пароходик высвободился из тисков, царапая скрипучими бортами, – и опять перед нами начала проходить вереница заливов тихих, немых гранитных громад, сосновый бор на высотах – безмолвный, таинственный. Уже монастырь виден. Виден и скит Никольский. На пароходике все начинает принимать вид порядка.

      Мальчишки-монашонки опять стали серьезны: недавно веселые лица их вдруг застыли, приняв вдумчивость и смирение монашеское. Рыжий певчий уже перестал сожалеть и вместе с черным затянул „Вол-но-ю мор-ско-о-о-ю“.

      Ругавшаяся старуха в каюте вся обратилась в слух ирмоса и изобразила на лице благолепие. Девицы в платочках стихли и стали смиренно хлопать глазками. Монах-машинист выпрямился перед машиной.
– Преобразился еси на горе… – запели богомольцы на лодках…

      Все приняло вид благопристойности, поспешило опять забраться в свою скорлупку благочиния.
– Ну, теперь и чайку можно, – сказала совсем умиротворенная старуха, вылезая на пристань, и даже умильно посмотрела на Рыжего.

      Тот тоже забыл все и затянул какую-то молитву.

Автор:

Представьтесь, пожалуйста:
* Размер сообщения ограничен (400 зн.)
Код защиты: =>