На скалах Валаама (стр.23)

Опубликовано: 27/09/2013 Читателей: 1851


      Игумен – коренастый шатен высокого роста с умным лицом и добрыми вдумчивыми глазами. Улыбка его какая-то принужденная, грустная, точно ни одна страсть, ни одно пылкое желание не возмущало его духа. Он говорит тихо, медленно, видимо обдумывая, пойдет ли к делу то, что он скажет, да и стоит ли говорить… Вся его фигура, лицо, глаза производили впечатление добродушия, думы, чистоты и располагали к нему.

      Игумен благословил нас и старушку, за которой о. Антипа ревниво следил, боясь, как бы она не переступила порог зальца. Послушник, земно поклонившись о. игумену, продолжал стоять у часов. О. Гавриил пригласил нас к себе на чай, поданный в гостиную, и это обстоятельство, как я заметил, произвело впечатление на о. Антипу, который моментально исчез, потянув за собой все еще мявшуюся в передней старушку.

      Мебель гостиной – старинного фасона, тяжеловесная, красного дерева, овальный стол и опять часы с курантами. Над столом большая картина Шишкина, изображающая группу островов Валаамских, писанная художником версты за две в море. Видна вся грандиозная прелесть архипелага: дремучие леса над проливами и белый монастырь на скалистых утесах. Виден скит Никольский, черный гранит гор, зелень вечного леса, и колокольня скита Всех Святых, и серебряная чайка над голубой поверхностью Ладоги… Видно, как лепятся один к другому островки, сливаясь в общую группу… Видно только общее, прекрасное, но не видно многого, что трудно показать сразу – взмахом пера, мазком кисти.

      Это – целое царство лесов, скал, островов, голубых проливов и молчаливых заливов, спокойных озер, окруженных вековыми деревами, извивающихся лесных дорог, крестов гранитных и деревянных церквей на островах, – целое царство сказки, мечты, чудное, неописуемое, неуловимое…

      Разговор наш с о. игуменом вертелся в общих фразах, как обыкновенно бывает, когда сталкиваются люди, раньше друг друга не знавшие. О. Гавриил оказался очень радушным и предупредительным, познакомил нас вкратце с условиями Валаамской жизни и на прощанье благословил все осмотреть.
– У нас есть, что посмотреть. Вот собор отстроили… Там у нас и школа живописная. Своими средствами весь храм расписали… Мастерские наши посмотрите.

      Потом о. игумен расспрашивал нас о Москве.
– А Донской монастырь знаете?
– Как же…
– Я там мальчиком в духовном училище учился… Мне Москва-то – родная сторона… – и грустно улыбнулся. – Хозяйство у нас большое, производства разные, машины, великие памятники деятельности покойных игуменов – Дамаскина и Ионафана.

      Получить разрешение не осмотр владений валаамских было весьма важно для нас, ибо без благословения игумена на Валааме, что называется, нельзя и шагу ступить. Ни один монах без благословения о. игумена и показывать не поведет. Иногда за недосугом игумена обязанность, или, вернее, право благословлять принимает на себя о. Антипа, старожил монастыря, но и то с большими ограничениями.

      В монахах валаамских я наблюдал очень интересную черту, причину которой с первого взгляда трудно найти, но, присмотревшись поближе к суровой жизни иноков, к их составу, начинаешь понимать, почему это так. Я говорю о той скрытности, о той замкнутости, даже суровости, которые тянется в каждом почти монахе, проживавшем на Валааме некоторое время; даже новички быстро, из подражания, усваивают эту интересную черту. На Валааме есть что посмотреть, над чем пораздумать, а между тем вы редко от кого услышите хвастливую фразу… Какая-то суровая простота, скрытность, способность ничему не удивляться – отличительная черта иноков валаамских, точно иначе и быть не может. Придет новый человек на Валаам, попросится в число братии, попривыкнет ко всему и настолько войдет в колею Валаамской жизни, уйдет в работу, что даже перестанет сознавать происходящее перед его глазами… Труд целиком захватил его, и когда вы войдете в монастырскую, где он трудится у станка, у печи, у машины, он уже и головы не поднимет и не глянет на вас. Причиной всего этого та обстановка, в которой они живут, лишенная созерцания деятельность, постоянный урок, вечная работа, строгий устав, которому они решили добровольно подчиниться. Я наблюдал эту черту в то время, когда строгий устав монастырский, точно по инерции, без всякого внешнего принуждения соблюдался братией, когда строгое правление игумена Дамаскина заслонилось хозяйственною деятельностью Ионафана и Гавриила. Строгий устав придал каждому члену братии общие черты, уничтожил или сгладил индивидуальные склонности.

      Это цели очень способствовал и однообразный состав: крестьянский элемент составляет 95 % всей братии.

Автор:

Представьтесь, пожалуйста:
* Размер сообщения ограничен (400 зн.)
Код защиты: =>