На скалах Валаама (стр.44)

Опубликовано: 27/09/2013 Читателей: 1716

– Да почему же это так?
– Строгость была в нем несокрушимая. Он, может, страдания из этого из самого искушения сам претерпел, ну и ревновал за благочестие. Да вот я вам такой случай расскажу. Поступил к нам в послушнички из Питера один… Ну, зиму прожил – ничего. Только, как сейчас, помню, пришел мая 12 к нам первый пароход. – Раньше нельзя – лед по озеру носит… И приехала на этом пароходе сестрица этого послушничка, брата то Василия, купчиха… Приехала этто сестрица и гостинчиков корзиночку привезла: ну, пастилки, икорки, рыбки, вареньица. Только брат Василий и увидь ее в церкви. Ну, та ему и говорит: привезла, мол, тебе гостинчику… После обедни брат Василий к о. игумену за благословением. „Так и так… приехала сестрица, благословите, батюшка, гостинчик принять.“ – А о. игумен-то батюшка прозорливец был, с маху-то бывало ничего не делал… Сейчас казначея. – „О. казначей, а, о. казначей! поди, говорит, разузнай, какая-такая к брату Василию сестрица приехала, какой-такой гостинчик привезла… Как это так брат Василий увидал, а игумен не видал! Позови ее сюда к нам с гостинчиком то“… – Ну, пришла сестрица, корзиночку с собой принесла. Посмотрел о. игумен в корзиночку да и говорит: – И сколько ты денег, мать моя, истратила!.. И на что только… Такою пищею то генералам только есть, а нам где грешным… Нам бы щец только похлебать – и то слава те, Господи. – Та было оправдываться… – От достатка своего, батюшка… Брат Василичко! – говорит о. игумен и таково жалостливо. – Чем тебе у нас худо? Голодно, что ли, тебе у нас? есть, что ли, у нас нечего?.. – Тот ему в ноги. – Простите, батюшка! Сама привезла – не просил. – Брат Василичко! – говорит о. игумен. – Я то, грешный, икорку ем, что ли? Стыдно тебе, брат Василичко… обидел ты обитель нашу… – Ну, а сестричка все просит гостинчик принять. Не надо нам твоего гостинчика… – говорит о. игумен… – К чему это?.. Станет брат Василичко икорку есть, а увидят у него братья и отцы и сами возжелают и, коли раньше не просили, так просит зачнуть, чтобы и им родные икорку возили. – Так и не благословил. Во как было то!!...
– Ну, а теперь осматривают у вас посылки?
– Да как же не осматривать то? Да мало ли что в посылку напхают… В миру то диавол свою лесть, можно сказать, как внедряет?.. Все норовит, чтобы шито и крыто было… А ты разверни с благословением то, обмозгуй, ан пакость то и выплывет наружу. Теперича у нас такой случай был… Приходит к нам табашная книга…
– Какая?
– Да такая самая… Прислали одному брату книгу священную – поучения Иоанна Златоуста… Ну, сейчас к о. наместнику – игумен в отлучке был. Тот и давай ее развертывать. Развернул – а там табаку насыпано, да так листов через десяточек… и не заметно вовсе. Вот как диавол лесть свою подпускает!.. А тоже вот пол то прекрасный ваш… Он то как досаждает! Через его то, можно сказать, сколько снов то нечистых бывает… Сойдет она с парохода – глаза в землю, ровно и нет их вовсе… А потом ка-ак, значит, метнет в сторону то, ровно кипятком ошпарит. Этот диавол то хуже всего под такой прикрышкой то. Потому и в скиты стараемся не пущать. Она то, можно сказать, так с удивления метнет глазами, а у монаха сейчас вся внутренняя души содрогнется… Ну, баба – та ничего… Напялит на себя тряпок – чучела-чучелой, и не разберешь вовсе – мужик али баба. А вот из вашего то сословия бывают – так и не гляди вовсе, так вот и тянет тебя плюнут… Ей-Богу! Летось приехала к нам одна такая-то с барином… Барин то со стеклянным глазом приехал, кургузый такой, в желтых сапогах – нечищеных, а она то, барыня, – и сказать срамота. Напялила на себя кофточку да так туго, что все из ее прет, так вот и треснет по швам. Ну, диву дались! Жалели только, зачем с парохода спустили. Да не разглядели, признаться: тальмочкой прикрыта была, а уж опосля и раскрылась. Только мы все отворачивались… Соблазн велик от них… Вы знавали нашего молчальника, схимонаха Иоанна?
– Какже… слыхать.
– Ведь столп нашего иночества был, а любил он с этим полом поговорить… Бывало, обступят его, совета просят, а что у них на душе, разве известно… Ну, так он, бывалыча, подолгу так разговаривал… А почему? Силы в себе притягательной много имеют. Хоть и без умыслу, а так вот змеей в душу то и влезают.

      Но этот взгляд на женщину, как на искусительницу, не искренний, оставшийся от прежних времен, этот взгляд только на словах существует, в разговорах. Везде на Валааме, насколько я мог заметить, к женщине относятся предупредительно, с почтением, и слова „сученка“, о котором говорит г. Немирович-Данченко, я ни от кого не слыхал. Может быть, оно пропало, бесследно исчезло под влиянием времени.

      Осталось на Валааме только одно, что говорит о некотором исключительном положении женщины – это отдельная трапезная. Но это вызвано скорей удобством, нежели взглядом на женщину, как на „cученку“ или искусительницу рода человеческого. Женщинам на Валааме доступен даже вход в некоторые скиты, как напр., Коневский, Александра Свирского, Авраамия Ростовского и некот. др.

Автор:

Представьтесь, пожалуйста:
* Размер сообщения ограничен (400 зн.)
Код защиты: =>