На скалах Валаама (стр.17)

Опубликовано: 27/09/2013 Читателей: 1882


      Темные волны как бы маслом подернуты; их мелко-мелко нагофренная поверхность принимает вид расплавленного сверкающего графита всякий раз, как упавший из тучи луч солнца пробежит, извиваясь, по их беловатым гребням. Щелкают растянувшиеся паруса… Ветер ударил в бок, и пароход несется вперед, склонившись на сторону… Нас качает и бортом и килем. Руль поднимается и падает с страшным треском, и мне нравится эта качка под ветром, и вспоминаются рождественские карусели…

      Старик финн, шкипер судна, обходит борт, тревожно осматривает рулевую цепь и перегибается за корму. Сквозная решетка борта совсем склонилась к воде, и темные волны едва не забегают на палубу. Прибежали матросы и опять стали натягивать растянувшиеся, гремящие паруса. Пароход стучит чем-то внизу, точно бьется о подводные камни. За частой сеткой дождя опять показались на горизонте синие очертания острова.
– Не Валаам-ли? – спрашиваю старика шкипера, сморщенное лицо которого не выражает, кажется, ни одной мысли. Точно деревянную голову прикрыла рыжая касторовая шляпа.
– Не-йт Валям… – Он махнул сухой рукой в пространство. – Дридцать верста…

      Перед нами один из островов, купленных игуменом Дамаскиным у финляндского правительства, благодаря содействию России. Белые гребки волн закрыли остров. В будке рулевого появился капитан с подзорной трубой и долго смотрел вперед: он боялся, не отнесло ли нас ветром. Матросы – финны прислушиваются, не ударяют ли колокола валаамские, призывая в бурное время на серебряный звон, в тихую пристань Монастырского пролива.

      Но не слышно серебряного звона, не синеет на горизонте группа Валаамского архипелага. Проходит долгий, томительный час… Дождь льет, ветер свистит, хлопая парусами…
– Валаам видать! Слава те, Создателю… – слышу я.

      Перед нами большой зеленый остров, высокий, скалистый. Белой пеной кипит вокруг него море. На гранитную стену бежит пароход, подпрыгивая на пенящихся гребнях. Ближе подходим. Остров начинает дробиться: видны каменистые берега, проливы, а за проливами опять берега, горы скал – одни над другими, а на этих горах, уходя высоко в небеса, старые, могучие леса растут. Там, на острых верхушках елей и темных вершинах сосен лежат дождевые облака, там плывут серые тучи. Древностью, силой могучей веет от мрачных скал и дремучих лесов. Передо мной сказочное царство… Весь знакомый, обыденный мир пропал за водяными валами, и невидимая сила, волшебный корабль принес к этим таинственным берегам, неприступным и диким, безлюдным и величественным.

      Великолепный пролив Монастырский выдвинулся из-за скалистого мыса. Слева, почти на отлете каменный остров точно сторожит вход в царство иноков валаамских. На нем белая церковь, высокий гранитный крест, позади темно-зеленая стена леса. Это скит Никольский.

      Пароход вступает в пролив и медленно движется между отвесными скалистыми берегами. Справа и слева тихий лес охватил нас тишиной и свежестью своих молчаливых недр.

      Свисток. Высоко влево на отвесной скале грациозный храм. Золотятся кресты на голубях куполах, точно бесконечные тучи разорвались вдруг, и лучи солнца засверкали в голубом эфире. По тридцатисаженной горе лепятся клены, висят над фруктовым садом, над тихими водами пролива. На скале чугунная решетка. Черными точками смотрят оттуда монахи, как глубоко внизу под их ногами медленно движется пароход, пришедший из чуждого, но когда-то родного им мира. На соборе ударяют к вечерне. С крутой горы монастырской с грохотом спускается повозка. На пристани толпа богомольцев. Монахи-певчие выступили вперед и собираются петь.
– Во-скре-се-ние Хрии-сто-во ви-де-вше, поклонимся Святому Господу Иису-усу… – запели на нашем пароходе немногочисленные богомольцы, и стали креститься на собор.
– Е-ди-но-му безгре-ешному… – подхватили на берегу монахи-певчие и огромная толпа богомольцев.

      Пароход бьет винтом, стараясь повернуться и пристать.

      Я вижу на берегу знакомых богомольцев, приехавших раньше на „Петре И“. Извозчик-собственник приветливо раскланивается со мной. Тут же торчит Валаамская скуфья, искушавшая смиренного монашка с Афона.

      Наконец „Александр“ повернулся, пристал, раскрыл борт и выпустил нас на твердую землю.
– Потрепало вас малость… А мы на „Петре“ ровно как стеклу доехали… – сообщает мне Петр Егорыч, извозчик. Скуфья Валаамская также считает нужным вставить словцо о „чудесех валаамстиих“ и „езере“, которое уж оченно бурно.

Автор:

Представьтесь, пожалуйста:
* Размер сообщения ограничен (400 зн.)
Код защиты: =>